Ручей оживал после зимней спячки, а келпи чувствовал себя вполне живым. Хотелось обернуться конем и резвится в апрельской жиже, нестись наперегонки с ветром и ручьем, в неизвестность. Но было нельзя – рядом было то самое селение, где водяной дух сейчас жил. Люди и так смотрели на странного соседа с подозрением, осуждали одинокие прогулки в лес, из которых, часто, тот приходил с пустыми руками. Но Авагдди было все равно. Люди, по его мнению, тоже были странными….
Сейчас же, опасаясь превращаться в коня, которого легко заметить, так что келпи скользнул потоком воды в бурный ручей, сливаясь с ним, купаясь в весенней воде, переговариваясь с потоком.
Человека он заметил не сразу, как-то больше в этот миг водяного духа привлекала родная стихия, чем человеческая суета, нарушающая гармонию. Его можно было бы и не заметить, играя с ручьем, если бы не проклятие в сторону родного дома. Келпи вскинулся, остановился, нарушая правильное течение ручья, отчего на поверхности воды образовался вихорь, затем немного успокоился и проплыл до омута.
Стоило путнику опустить взгляд на противоположенном берегу бурного ручья, как раз рядом со скрытым омутом возник человек. Его глаза зло сверкали – ведь то самое человеческое проклятие не сулило ничего хорошего – предстояло уйти от этого ручья к новому, чтобы избежать смерти вместе со смертью ручья…
– Здравствую, путник, – негромко окликнул Авагдди промокшего человека. Сам келпи с места не сдвинулся, а река в том месте, где он стоял, стала чуть спокойнее, выполняя просьбу друга «спрятаться».

Келпи улыбнулся, на его взгляд, дружелюбно. Но, вряд ли нормальный человек мог бы называть эту ухмылку дружелюбной. Глаза зло сверкали, обида за родную стихию была настолько велика, что Авагдди забыл о том, что человеческие существа под дождем мокнут. Вода, как родная стихия, проходила как-то немного мимо, оставляя одежду и волосы своего друга сухими. А человек явно был напуган, но пытался этого не показывать. Потоки-ручейки смеясь поведали водяному коню об этом. В этот миг келпи и задумался о том, что не так, а затем мысленно обратился к потокам воды с небес, чтобы они перестали щадить его оболочку. Волосы и одежда почти моментально намокли. Мужчина сделал шаг вперед, затем еще один, затем споткнулся, падая в ручей у берега, где в самом деле было не глубоко. Рука ушла в водяную жижу по запястье, а Авагдди обратился к проклятой человеком на противоположенном берегу реке, прося помочь в небольшой пакости, которая, к несчастью живого может стать смертельной, подобно проклятью этого путника. Келпи аккуратно поднялся, посмотрел на реку, затем на человека на той стороне, затем на реку.
– Раньше здесь был брод, – спокойно пояснил келпи. В самом деле, когда-то давно здесь был брод, пока одно из наводнений не унесло с собой ту глыбу, что некогда служила опорой путникам. – Как раз от той коряги, – Авагдди кивнул в сторону коряги, что была чуть левее путника, – до этого поваленного дерева, – на этот раз сам водяной дух облокотился на ветку дерева у себя за спиной.
Затем, как будто бы прощупывая дно, келпи сделал шаг вперед, небольшой и медленный. Река позволила своему другу углубиться по лодыжку, не пуская дальше, где было дно еще под пластом воды. Глубина за этим маленьким шагом была по колено человеку, но по лодыжку. Еще шаг – для келпи стало чуть глубже, человек бы провалился бы по пояс...

Авагдди сделал еще шаг вперед, чуть покачнулся, как это бы сделал человек, если бы под его ногой поехал песок, затем "шлепнулся в воду". Река подхватила водяного духа, не давая показать свою истинную глубину, испачкался конь знатно, но вот только не показал дно, да и погрузился в воду не глубоко – даже до колена не дошла бы вода, если мерить на глазок. Затем опять, вроде ругаясь – так, как это делал некогда старый мельник, начал подниматься и опять приближаться к человеку. А путник шел на встречу, что не могло не радовать. С трудом сдерживая желание плотоядно облизнуться, Авагдди продолжил медленно двигаться к проклявшему реку. Еще пара шагов и потоки-ручейки перестали поддерживать друга – в самом деле стало не глубоко, омут, то место, где некогда лежала пропавшая каменная глыба, закончился. Теперь келпи в самом деле ступал по бывшему броду. В его глазах сверкал азарт и предвкушение скорого пира. Наконец расстояние между ними – водяным духом и путником – стало минимальным. Келпи, спрятав все предвкушение, постарался дружелюбно улыбнуться и протянул руку мужчине с другого берега, предлагая свою помощь. При этом Авагдди был готов в любое время перекинуться в коня, вцепиться в этого человека, посмевшего оскорбить ручей, клыками, силой тащить его к омуту, смывая проклятие с реки кровью проклявшего. Если человек дернется, если только попробует бежать, теперь келпи обернется без всякого сожаления, не боясь никого. Он собрался уходить после того проклятия, но попытаться спасти реку, что была его другом в последние три года, он был обязан. Ручейки под ногами смеялись в предвкушении, их небесные братья вторили им.
– Идем же, – как можно спокойнее и дружелюбнее проговорил келпи, стараясь не дать голосу выдать предвкушение. – Идем, я помогу.

Отредактировано Авагдди (2013-05-18 21:45:21)

Вдали громыхнуло, сильнее и сильнее. Гроза. Келпи чуть насторожился. Будь он в форме коня, то повел бы ушами и фыркнул. Эти отзвуки напоминали топот дикой охоты, в такое время хотелось рвануться к ним, присоединиться. Но нельзя – не для водных духов эта охота, и не для людей, хотя люди там – прекрасная пища. Но пока Авагдди стоял, протянув руку к человеку, и дружелюбно улыбался. Человек переместил меч. Старые духи говорили, что не каждая такая железяка может причинить вред духам, далеко не каждая. Но были и те, что причиняли. Не хотел бы келпи с ними встретиться. Пока его человеческая форма была привлекательной, не известно, что будет после встречи с причиняющим вред железом...
А человек, что вначале пошел, вдруг отшатнулся и вернулся. Келпи хмыкнул, по человечески хмыкнул, а затем ответил.
– Что же ты, мил человек, речушки испугался, которую только что хаял? Не глубока речушка – мельница совсем силы ее подточила, разве что вот весной и осенью силы она набирает, чтобы дать жизнь окрестным деревням. Не ладно это, ой не ладно...
Келпи осуждающе покачал головой, затем рванулся вперед, перетекая из одной формы в другую – не силен был водяной дух как человек, против железа сил у него не было, да и оружия он не жаловал, а вот острые зубы коня сомкнулись, пробивая кожу и часть мышц, на руке путника, что реку проклял. Руке той самой, в которую тот перед попыткой переправы меч вложил, железо оберегая. А вода смеялась, торжествовала, ручейки с упоением пили алую кровь человека, дождь сливался с ней, вторил и подгонял, журчал и слепил путника. Гроза гремела, но духи уже не могли отобрать законную добычу, духи чтили границы и грани. А Авагдди делал шаг за шагом по той тропе, по которой некогда шел сюда, ведя упирающегося путника в омуту, коль упадет тот, так потащит, по реке, силой, а ручьи-приятели помогут, подбодрят, подсобят, за собой потянут.

Отредактировано Авагдди (2013-05-19 14:31:09)

Келпи повел ушами, но остановился, не выпуская свою добычу из своих же зубов. Сладкая кровь уже оставила свое послевкусие, а река приняла жертву. Хотелось заупрямиться, дернуть мордой, сделать еще пару шагов и нырнуть в омут. Но друг-река ластилась к этому духу, не знакомому и имеющему силу и власть. Такие духи имели право преступать границы, нарушать равновесие. Водяной дух еще раз обиженно всхрапнул, а затем разжал клыки, позволяя руке незнакомца выскользнуть из пасти, плотоядно облизнулся, собирая языком остатки крови с лошадиных губ и клыков, затем лениво, будто нехотя махнул хвостом и опять  предстал в виде темноволосого мужчины. Потоки воды уже смыли с него грязь, а ручейки, будто бы извиняясь за предательство, держали его над водой. Молодой мужчина с интересом глянул на свою жертву, затем перевел почти обиженный мальчишеский взгляд на духа.
– Ведь он – моя добыча, он реку проклял? Проклял. Сам в реку вошел? Вошел, хоть не глубоко, но вошел! – Авагдди дернул головой, отбрасывая гриву мокрых волос почти лошадиным жестом назад, с глаз. – Я его за язык не тянул реку проклинать! И мне из-за него уйти придется! – последняя фраза вообще прозвучала по-детски обиженно. – Если бы он только мне своим проклятьем жизнь испортил... – задумчиво продолжил водяной дух. В этот раз тон не походил на тон обиженного ребенка. – Ведь коль река пересохнет, так не только я от нее уйти должен – люди тоже пострадают. И мельник, чья мельница встанет, и крестьяне, чей урожай погибнет из-за засухи. А сколько жизней унесет такая засуха? Голод и мор, ведь крестьяне не сразу сорвутся с насиженных мест, а лишь тогда, когда не останется никакой надежды, тогда уже поздно будет... – Авагдди тяжело вздохнул и не в тему продолжил. – А я вчера дитятям знахарки кораблики стругал, чтобы им забава была – флотилию вниз по реке к морю спускать... Один из них, коль детство переживет, великим знахарем вырастет...
Келпи тяжело на путника глянул и продолжил после небольшой паузы.
– Но коль нужен он вам – отступлю, но бежать попробует – в омут утащу!
Авагдди по мальчишечьи зло ухмыльнулся и отступил чуть сброда, двигаясь аккуратно обошел свою неудавшуюся жертву по глубине и встал у того за спиной, отрезая путь на мелководье и на иной берег реки.

Авагдди фыркнул, скорее как конь, а как не человек. Впрочем, келпи был явно заинтересован. Путешествие, со смертным. Так даже забавнее, только бы смертный не сбежал... А сын Ллира говорил, уговаривал, подкупал. Сын Ллира тоже был интересен. А ручейки боялись, как дети малые прятались. Келпи тепло им улыбнулся. Уходить теперь, когда проклятия больше не существовало, было жалко... Но и интересно, хотя этот брод был местом пригожим, но дальше ждало неизведанное. Водяной дух думал. Надо было принять меры и поговорить со смертным, поговорить так, чтобы договориться и Ллира удовлетворить... Задачка. Келпи склонил голову влево, затем вправо, рассматривая смертного.
– Если ты в меня железякой не тыкаешь, ни этой, ни какой иной, никому не говоришь о том, что я – водяной дух, на спину кататься не лезешь, то я с тобой пойду, раз Ллир приказывает. Но если ты приказ Ллира нарушишь, к цели не пойдешь, – Авагдди замолчал, думая, – хоть кружными путями, людям ведомым, хоть обманом аль хитростью, то омутов везде много – коль на работу Ллира согласишься, не отстану, пока не выполнишь, – затем келпи осмотрел смертного с головы до ног. – Сегодня у меня в доме человеческом переночевать можем – печь натоплена, дров достаточно, да и целебные припарки я сделать смогу. А в пути я пригожусь – и с лекарским делом знаком – у знахарок да лекарей многих учился понемногу, и со столярным – по дереву резать немного умею, не раз брали на корабли плавать – иных духов, что по слабее, отведу, с равными сражусь, своих в обиду не дам...
Река рассмеялась, ручейки вторили ей, келпи – в самом деле дети малые, им игрушку покажи, они за игрушкой и побегут.
– Хотя у меня еще условие есть, да сына Ллира выслушать надобно, что за задание хоть, сложное?
Келпи обернулся к серебряному духу, с интересом поглядывая на него. В глазах Авагдди плясали искорки озорства. Про смертного с железной игрушкой и раненой рукой он почти забыл.

В ту ночь на улице царствовала непроглядная тьма. Тучи скрыли все возможные светила, жуткий и холодный дождь дополнял своими танцами весь этот мрачный спектакль, что даже свет огней мерк пред толстым слоем темноты. От всего этого, где-то там, в глубине души, возникала ужасная пустота, которая дергала самые жалобные струны.
Если вспомнить, то в королевстве Диведа уже давно не было улыбок на лицах людей. Весь мир, казалось, погрузился в какую-то темную бездну. Бездну, где было тихо, но так тревожно. И эту тревогу чувствовало каждое живое существо. И даже собаки, кони, птицы, все. Все вели себя не так, как раньше. Что-то приближалось.
Никогда еще не заканчивалось добром то, что чувствовали даже слабые умы. А сегодня было именно таким. Тьму чуял каждый и ожидал, какие же дары эта тьма принесет.

От холодных капель проливного дождя не спасали даже толстые стены крепости Арберт. Каждый, кто там находился, казалось, чуял прикосновение воды к крепости, как к своему телу. Было слышно, что служанки, которые не могли заснуть, постоянно неразборчиво проклинали погоду, как только был слышен гром. Впрочем, мало кто спал в селении этой ночью.
Это доказывали достаточно частые огни в домах, что виднелись даже из-за толстого слоя дождя. Казалось, что огонь не приносил ни тепла, ни даже того же света. Ведь факелы в покоях короля, что были буквально в метре от него самого, не грели, а свет был до того мрачным, что, казалось, потуши ты их - ничего не измениться.
"Почему они не спят?" Король стоял у окна и придавал все силы тому, чтобы рассмотреть что-то за густым занавесом. "Их тоже что-то тревожит?" Он как-то нервно перебирался с ноги на ногу, хотя это было инстинктивно. Наверное, это то тяжелое чувство, что было сейчас в каждом сердце, заставляло вести себя встревожено. На самом деле же сейчас король был спокоен. "Не к добру все это. Чувство, что боги предупреждают нас о чем-то. Вот только знать бы, чего ждать".
На секунду голова Манавидана обернулась немного в сторону кровати. Он краем глаза посмотрел на свою жену, а потому сразу же вернул взгляд в непроглядную тьму. Голос его был тихим и уставшим. - Ронвен, милая моя. Я не часто говорю с тобой об этом, - на секунду он замолчал и потер глаза, - но, может ты видела что-то?
На минуту потом он опять замолчал, все так же не переставая глядеть в окно, а потом решил добить то, что и так было ясно. Но уж очень оно хотело вырваться изнутри. - Слишком плохое у меня предчувствие. Что-то случится.

Журчал сын Ллира, переливался ручейками, забавлялся - экое диво, свести вместе смертного и келпи, причём за секунду до этого роли их были вполне себе распределены, а тут внезапный поворот событий. Такое духу нравилось, такое его развлекало, ведь так мало что могло его действительно удивить...
- Железякой тыкать умею, - Огрызнулся на нового напарника Эвишел. Впрочем, тут же и примирительно добавил, ведь топать им, похоже, придётся вместе, так что лучше не рисковать, что с исчезновением одного духа, второй вновь вцепится в его руку.  - Сражался я, кажется, весьма прилично. Посмотрим, чего там затеяли. Эй, дух! - Оторвался от созерцания келпи, вернулся к нежданному нанимателю. - Правду келпи говорит. Что нам делать по прибытии? Зачем вообще всё это?
Переливался словами сын Ллира, перетекал, исчезал и вновь поднимался из воды.
- Вот и сла-авно. Вот и замечательно... - Иные слова растягивались, иные срывались, словно пена с бурунов. Ныряли слова в холодную воду. - Договоритесь между собой, я не сомневался. Замечательная пара... - Рассыпался пеной прямо перед носом у двух мужчин, обдав обоих брызгами, возник между ними, заговорщески шепча. - К ней, к Ронвен, да и не только к ней. А провидице привезите подарок. Привезите ей то, что в пути добудете. А остальное... можешь съесть, - Рассыпался перед келпи.
- Ну и дела... - Эвишел всей пятернёй поскрёб затылок, поморщился от сводившей руку боли. - Что-нибудь понял? Вы таки должны друг друга лучше понимать, чем смертный духа?

В ответ на упоминание, что до махания железякой ещё бы руку вылечить следовало, путник добродушно усмехнулся. Руку вылечить надо, так то оно так, да только махать мечом он мог и другой рукой. Особенность редкая, но в профессии крайне полезная, даже жизнь спасающая, ибо мало кто мог ждать подобного подвоха от простого наёмника. Впрочем, это не мешало задаче руку вылечить.
- Руку и правда подлечить стоит, - Согласился Эвишел. - С двумя целыми руками жить мне будет удобнее.
Толкование келпи задания водного духа слушал внимательно, обдумывал. Интересно, в конце концов, в какие неприятности ты только что подрядился влезть. Так то говорил водный конь разумно, убедительно, но отчего-то казалось мужчине, что где-то тут ещё подвох. Вопрос с подарком, которые они добыть до прихода в Арберт вообще его мучил. Кто его знает, что именно надо привести или принести, а вдруг ошибутся? Тогда что будет? Всё было весьма туманно и непонятно. Мужчина хмурился - тяжело выполнять поручение, которое так пространно сформулировано. Непривычно. Но ничего не попишешь уже, уже подрядились на эту работу, а дух уже пропал, допросить попробовать заново не выйдет. Дёрнула же вот его нелёгкая двинуться до этой деревни в ночь...
Однако мокро. Всё равно мокро, холодно, да и стоял он до сих пор в воде.
- Что же, давай попробуем перейти твою подругу-речку, - В этот раз протянутую руку принял - так и надёжнее было, ибо келпи точно знал, где река глубже, а где человеку пройти можно, да и обижать его не хотелось, раз на мирный лад уже оба настроились. - Эвишел меня зовут. Что ж, Авагдди, знакомы будем.
"Ну вот, теперь детям, коль до того времени доживу, рассказать точно будет что - побыл кузеном для келпи. Кто ещё таким похвастаться может?"
Усмехнулся, шагнул в том направлении, куда указал Авагдди, вода тут же поднялась до груди.

Крепость Арберт.
Небо раскололось на две неравные половинки, расчертив чернильную тяжесть ветвистой линией. Тучи, тяжело рожая ливень, косой и холодный, злились раскатистым громом. Вода, казалось, заливала замок отовсюду, проникая в самые мелкие щели, вымывая с собой крошечные жизни, с трудом зацепившиеся за трещинки, в обилии рассекавшие могучие стены каменного гиганта. Как морщины, расползались они от центра, сердца, огибая редкие проплешины-окна, темные провалы дубовых дверей, огибая и вросшую в стену, а посему не срубленную, а разросшуюся, ольху, ведь это священное дерево, колдовское дерево. Оно бы могло и отомстить.
За год, за год и несколько недель, которые Ронвен провела здесь, она привыкла наблюдать за огромным деревом, раскинувшим свои заботливые руки, охватившие каменные бока замка. Ольха грустно наклоняла ветви в моменты затишья, перед тем, как варвары в очередной раз пытались напасть. Или другая печаль терзать могла думы короля, ольха всегда была ярким отражением, вестником нехороших времен. В любые другие часы она поднималась, стряхивала  груз злых мыслей, тянула ветви к северному солнцу.
Тьма в очередной раз узким кольцом сомкнулась на висках, терзая измученный разум тупой, ноющей болью, мешая, скручивая, жаля. Тьма заставила коротко вскрикнуть, выгнуться дугой, устало разомкнуть веки, хмуро щурясь на узкий оконный проем, скрашенный крепкой королевской фигурой.
Еще не было поздно, но, до того как сумерки окончательно поглотили промозглую черную землю, Ронвен отправилась в постель. В последние дни головные боли и общее недомогание стали совсем невыносимы, она держалась из совершенно подходящих к концу сил. А сегодня эти силы начали шуршать финальными песчинками в хрупких часах ее здоровья. Первый раз она позволила себе уйти так рано, показать слабость... И проснулась под пристальным взглядом Манавидана, хотя его здесь и не должно быть. Как же это было не вовремя.
- Я давно... - и собственный голос ей казался хриплым карканьем воронья, не иначе. Ласка быстро провела языком по пересохшим губам. - Я давно ничего не видела. И это меня пугает.
Тонкая рука на долю расстояния поднялась вверх, тут же опустившись вниз. Ее король занят другим, ее король итак многое видел в этой комнате сейчас, чего видеть не надо было. Но ей нужна поддержка, хотя бы тепло его руки на собственной... Но нет, это слишком, это чересчур. Она уже не маленькая, она должна быть сильной, никаких полутонов. Ведь ему самому нужна поддержка.
- Не волнуйся раньше времени, ты справишься, - Ронвен хотела добавить, что она рядом, но не стала. Он итак это знал. Не просто так же обратился к ней за видением, действительно спрашивая об этом слишком редко. Ее проклятие, ее дар.
Сгущалась тьма над строгими стенами замка, расчерченная ветвистой нитью молний.

Дом Авагдди
Ночь продолжала царствовать на землях Диведа, дождь не собирался заканчиваться, зато закончилась река. Без помощи келпи Эвишел вряд ли бы одолел тот "хилый ручеёк", каким его наёмник видел раньше. Теперь это определение никак не вязалось с разбушевавшимся потоком воды.
Полностью мокрый, уставший и промёрзший он двигался в сторону заветных огней, о которых так мечтал до встречи с Авагдди. Складывалось всё, в общем-то, всё не так отвратительно, как могло быть. Не закончил жизнь в желудке водного коня сегодня, не утоп в реке - разве ж плохо?
По пути никто им не встретился. Так двое мужчин и брели по раскисшей земле. Мирные односельчане келпи сидели в домах, за надёжными стенами, не пропускавшими в дом воду. Даже местные собаки забились подальше, не подавая голоса и не проявляя к ним никакого интереса.
"Интересно, а вот вздумай я сейчас кого ограбить, среагировали бы?.."
Мысли текли медленно, как вода по лицу. Меч он кое как запихал в ножны онемевшими пальцами. Даже та рука, которая была ещё цела и не покусана келпи, слушалась плохо, пальцы не гнулись.
"Придётся ещё полночи убить на оружие, чтобы не заржавело..."
Не без горечи размышлял Эвишел, входя в дом Авагдди. Первые моменты он стоял с закрытыми глазами, наслаждаясь просто тем ощущением, что на него сверху больше ничего не льётся, а под ногами твёрдый деревянный пол. Впрочем, вода продолжала стекать с его одежды, образовывая лужицу под его ногами.
Зашипела лучина, освещая простое, но чистое жилище водного духа. Не желая заносить грязь дальше, в передней кое-как стащил разбухшие тяжёлые сапоги, измазанные в грязи, и направился к внутрь, оставляя за собой мокрые следы.
Хозяин из Авагдди был отменный - пусть и не болтал он особо, зато сразу же разжёг огонь. Стало ещё теплее, постепенно стало казаться, что есть шансы высохнуть и согреться. Впрочем, сохнуть промокшая одежда осталась одна. Келпи не замедлил достать и сухую одежду.
Наёмник уже с некоторой теплотой во взоре смотрел на товарища, переоблачаясь в чистое.
- Спасибо тебе,- С чувством и от чистого сердца поблагодарил мужчина, прислушиваясь к шкворчанию огня, в которой начинал стекать утиный жир.
- Отсюда до замка Арберт... - Сладко потянулся, но сразу же поморщился от боли - рука прокушенная не слушалась совсем. - Дня два пути, наверное, раз будем на своих двоих добираться.
А ещё следовало подумать, что они скажут по приходу в замок...

Эвишел смотрел на действия келпи внимательно, а тот, похоже, полностью вошёл в роль ответственного радушного хозяина, да ещё и лекарским делом потихоньку занялся, начиная приготовление каких-то отваров да мазей. Спорить и лезть в то, в чём разбирался мужчина плохо, он не собирался, а вот советом перевесить одежду и сапоги перенести воспользовался. Как никак, а утром бы уже в путь двинуться, да ещё и не босиком. Это так дорога недолгая до Арберта, но кто знает, что по пути встретится, да где обходить придётся что-то из-за долгих дождей. Напрямую, как подозревал наёмник, пройти вряд ли выйдет.
Питьё чуть неуверенно взял, впрочем, неуверенность скорее была связана с неудобством, потому как левой рукой ему держать стакан. Кое-как приноровившись, стакан взял, осушил одним глотком, сморщившись от горького напитка. Оставалось лишь догадываться, для чего это потребовалось пить, но раз надо, то надо.
- Своеобразный вышел напиток из коры, - Эвишел прочистил горло, уселся за стол, готовясь к трапезе. А трапеза обещалась быть обильной - радушный келпи еды не пожалел для ужина. - Близко то близко, только не знаю, смущает меня тот рассказ сына Ллира про подарок, что мы должны в Арберт привезти. Пока его ещё найдём, да и после таких обильных дождей земля раскисла. Это ты по воде пройти можешь, а мне как-то несподручно мокрым всё время ходить. Так что может наше путешествие и чуть затянуться, кто ж его знает...
Не договорил. Стук в дверь отвлёк от ложки с похлёбкой, так старательно подносимой ко рту.
- Это кто ж к тебе мил друг в такой час в гости наведаться вздумал? - Целая рука потянулась к мечу, Эвишел прислушался, словно пытаясь определить, кого нелёгкая занесла в такой час. Где-то неподалёку, совсем неподалёку грохотала Дикая Охота.

Нельзя поддаваться плохому настроению, тем более когда кто-то его усиленно на тебя нагоняет.  Кто-то может назваться твоей свекровью, служанкой, любовником, он будет вить свои сети вокруг твоего поддатливого сознания. Но не слушай его,не поддавайся грозному взору туч, они всегда этого только и ждали. Сомкни свою волю, сожми ее в кулак, только не обращай внимания на этот гипнотизирующий взгляд...
Ронвен чувствовала, что Манавидан расстроен. И своими словами она ни капли его не обрадовала, хотя и не сильно старалась. Чтобы она не говорила себе, настроиться на позитивный лад не удавалось. Гроза, тесные, душные в своей замкнутости, стены давили на нее, скручивали сознание тугой плетью, оружием своим нарекали. Она постепенно переставала все меньше осознавать действительность, по сему и не отреагировала на разочарование, промелькнувшее в серых глазах.
Потерять нить, связывающую тебя с чем-то большим, дышащим защитой и спокойствием, было практически равноценно смерти для королевы. Она ощущала себя чрезвычайно беспомощной, погибающей бабочкой в логове паука. Пауком в этой сказке в последнее время выступала Ул. Она все больше выказывала свою неприязнь по отношению к невестке, все меньше пыталась это скрыть на людях. Раньше, год назад, ей казалось, что королева-мать приняла жену своего сына в семью, но в последнее время все чаще всплывало другое. Раньше она не вступала в открытый конфликт с Ронвен, но, казалось ей, первый конфликт не за горами.
- А на кого еще стоит надеяться королевству, как не на тебя? - боль по-прежнему злила и пугала, девушка лишь морщилась, стараясь делать это, пока внимание Манавидана устремлено на пейзажи за окном.
Она хотела сказать что-то еще, но тонкий голосок служанки из-за двери прервал не начатую фразу. Ронвен смотрела на своего короля, ожидая его ответа. Но он сам хотел знать, составит ли компанию ему его супруга. На мгновение Ласка прижала холодные пальцы к разгоряченному болезненной лихорадкой лбу, собираясь с мыслями.
- Через несколько минут мы будем, - тихо произнесла Ронвен, так тихо, что служанка чуть было не заглянула внутрь, пытаясь лучше расслышать фразу королевы. Негоже показывать свою слабость той, кто так этого ждет. На какое-то время ее внутренних сил хватит, чтобы показаться здоровой хотя бы для матери Манавидана. -Мне нужно немного привести себя в порядок, - улыбнулась она, когда служанка ушла, отвечая на невысказанный вопрос мужа.
Тяжело девушка поднялась с постели, оправила складки. Отдыхала она совсем недолго, чтобы смена платья требовала того. Несколько минут у зеркала, переплетая растрепавшиеся косы. Гнетущая тишина висела в опочивальне густым варевом, забиваясь в рот, забиваясь в нос, мешая дышать. Мешая собраться и показать другую себя, как всегда сильную. Когда с прической было покончено, Ронвен повернулась к окну, где все так же стоял король Диведа, все так же спиной. Будто и не интересовался он, что же скажет его мать, а ради хорошей и теплой беседы их обоих она вряд ли вызвала бы.
Медленно Ронвен подошла к мужу, уткнувшись лицом в его спину, обняв его за талию. Слова были не нужны, она всего лишь не озвучила мысль, что не стоит волноваться раньше нужды. Тем более, если он уверен в своих силах.

Яркий свет камина разгонял вечерние сумерки, пробирающиеся в комнату. Высокая спинка стула тенью скрывала фигуру королевы-матери, но отчетливая, еще только зарождающаяся энергия недовольства возле камина давала понять, что именно на этом стуле и ожидает гостей женщина. Она пошевелилась, будто нарочно выдав свое положение, подтвердив тем самым мысли Ронвен. Благосклонно кивнула, отвечая на молчаливое приветствие-поклон своей невестки.
Сама же королева не в том положении была, чтобы начинать разговор первая. И терпеливо ждала, когда Ул выскажет все то, ради чего она подняла с постели все еще нездоровую, но держащуюся подозрительно хорошо, Ронвен.

Дом Авагдди

- Пойдём-пойдём, если уже такие духи высокие вмешались и велят идти, куда же мы денемся, - Эвишел сделал вид, что опасности в глазах келпи не заметил.
За Авагдди наблюдал - тому, судя по реакции, тоже было непонятно, кто в сей час может в гости заявиться. Видно было по тому, как вздрогнул водный конь, вздрогнул как человек, не ожидавший чего-то. Что же, значит радость открытия ожидает их обоих.
Встревожен келпи был не шутку, раз стал сразу говорить, где защиты искать. Впрочем, если вечер начинается достаточно томно со встречи с келпи, который пытается тебя съесть, на смену ему приходит, причём совершенно внезапно, один из высших водных духов, куда-то засылающий диковинную парочку, то да, вполне логично напрячься от стука в дверь среди ночи, когда совсем рядом гремит Охота.
Гроза действительно шла где-то совсем рядом, от звука грома едва ли не подпрыгивали деревянные ложки на столе, молния озаряла небо мертвенно-белыми холодными вспышками. Дурная ночь, недобрая. И никто в такой час добрый придти то и не мог.
Авагдди пошёл к двери, Эвишел перехватил здоровой рукой меч, прикидывая, кого же сейчас бить придётся, может быть даже на смерть.
Играл келпи сонного хозяина неплохо, мужчина даже улыбнулся, впрочем, тут же напрягся, вслушиваясь, что же ответят из-за двери.
Напряжённо тянулось время. Секунда, две, три... Никто не отвечал, словно и не было никого, словно бы стук им обоим почудился. Эвишел нахмурился - ой не к добру такое...
Раскат грома, вспышка... Человек невольно повернул голову к маленькому мутному оконцу. Чьё-то бледное лицо было прижато к нему, высматривало, что в доме творится. Наёмник ужаснулся, молча похлопав хозяина по плечу, указывая на нечто снаружи.
- Это не человек... - Тихо, с нескрываемым ужасом отметил Эвишел. Меч, однако, сжал покрепче.

Отредактировано Эвишел (2013-05-26 12:40:24)